Участник Великой Отечественной войны Ефим Иванович Агафонов с увлечением рассказывал о сражениях в минувшей войне.
С интересом слушали его внуки и с нетерпением ждали того дня, когда приедет в гости дедушка Ефим. Как только появляется дедушка, ему сразу предлагали: садись, дедушка, и расскажи нам что-либо о войне. А какие постарше внуки, даже записывали отдельные случаи.
Однажды садится дед и говорит: «Расскажу вам маленький эпизод. Это было в городе Сталинграде (он был защитником г. Сталинграда, минометчиком — авт.).
Позиция наша, минометчиков, проходила через верхний этаж дома номер 36 на улице Ленина в Сталинграде. Немцы засели в подвале дома, что напротив.
Между этими двумя зданиями не было ни одного квадратного метра площади, который не простреливался бы пулями насквозь. Даже кошки ушли из этого квартала.
И все-таки здесь обитало живое существо…«.
Дед на минуту умолк.
«Кто это?» — допытывались внуки.
«Иногда, — продолжал дед, — когда смеркалось, приподнималась крышка водопроводного люка, находящегося посредине улицы, как раз между огневыми рубежами, и женская рука выплескивала помои. В чугунной трубе, в подземелье города, жила старая женщина.
Не знаю, почему она осталась по соседству с родным домом? Но бойцы привыкли к ней, к этой маленькой седой старушке в старомодной шубке с лисьим воротником. Под огнем минометов она семенила через улицу и поднималась по обгоревшей, полуразбитой лестнице прямо к нам на позицию батареи.
Здесь уже ждали ее с нетерпением и нежностью. Мы, как всегда, были усталые, закопченные от непрестанного труда битвы, а она нам приносила постиранные портянки, заштопанные носки, подогретую кашу и все, что могла.
Часто пищу невозможно было нам подвозить сюда из-за плотности огня противника, и Мария Гавриловна — так звали старую женщину — готовила обед из концентратов на примусе, да-да, на обыкновенном мирном примусе, уютно жужжавшем в водопроводном люке среди грохота величайшего сражения.
Когда у бойцов не было мыла, у Марии Гавриловны оказывался завалявшийся лишний обмылок. А когда у командира батареи как-то заболели зубы, Мария Гавриловна нашла где-то шалфей и принесла горячее полоскание.
Она делала все это с такой материнской душевностью, с той простотой подлинного чувства, которые заставляли незнакомых людей принимать все это, как нечто естественное. Но на самом дне сердца бойцов таили горячую благодарность к своей старушке.
И вот однажды утром Мария Гавриловна объявила своим «сынкам», что сегодня будет роскошный обед — горячие щи. Где-то она нашла кочан капусты. В соединении с мясными консервами это обещало быть очень вкусным.
В сумерки, когда огонь противника немного стих, из люка показалась знакомая фигура Марии Гавриловны. Она, как всегда, мелкими шажками семенила через улицу. В руке ее котелок со щами. Внезапно немцы открыли по старухе огонь. Они били по ней из автоматов и пулеметов. Но как бы свершалось чудо.
Старушка шла под градом пуль невредимая, будто заговоренная. Казалось, пули отскакивают от этой маленькой седой женщины. Она шла спокойно, не спеша, чтобы не расплескать щи — драгоценную горячую пищу для бойцов.
Мы открыли ответный огонь из минометов, защищая свою мать, и только, когда она поднялась наверх, не расплескав ни капли щей, бойцы заметили кровь из-под ее платка. Она тихо опустилась на пол на самом пороге и больше уже не приходила в сознание…
Ее похоронили ночью здесь же, во дворе дома номер 36. Бойцы написали на ее могиле: «Здесь похоронена Мария Гавриловна Тимофеева — мать Н-ского минометного дивизиона».
Прекратился на Волге грохот великого сражения. Но на марше и в последующих боях дошедшие до победного конца минометчики всегда вспоминали свою мать — женщину с сердцем величественным, как Россия».
Умолк на минуту дед Ефим. Смахнул рукой слезу и с трудом произнес: «Пусть земля ей будет пухом!».
… Давно уже нет в живых деда Ефима. Выросли его внуки, но и сейчас вспоминают почти дословно, пересказывают эту историю своим детям, то есть правнукам деда Ефима.
И. СТОЛБОВСКИЙ.
Ветеран войны и труда.
