Утро выкрасило горизонт огненными красками. Уже холодает — на балкон высовываться не хочется, лучше уж одеться потеплее — и, сразу, на улицу. Деревья выкрасились в рыжий по последнему велению осенней моды, и только в глубине парка еще попадаются клёны, с зеленоватыми кронами. Пара дней, и холод сделает всех их ярко-безжизненными.
А мне радостно. Даже не знаю, почему. Ощущение такое, будто заново проживаю день из детства, как-то иначе смотрю на привычные вещи, ну, фильтр на объективе сменился, что ли… И знаете, этот, новый взгляд, в сущности, не так уж и сильно искривляет пространство.
Люди кажутся добрыми, просто сильно уставшими после трудовой недели, но от этого не менее способными на хорошие поступки. Мужчины способны делать так, чтобы ими гордились, женщины — чтобы ими любовались, дети — чтобы им улыбались, а пожилые люди — чтобы к ним прислушивались.
А день длится, холодный ветер продувает еще плотную листву, заползает под воротник, ершит волосы. Облака, откуда-то взявшиеся на небе, серой ватой закрывают осеннее солнце.
В чужой машине громко поет самое гнусное радио в FM диапазоне, и нужно ехать совсем не в ту сторону, куда велит сердце. Может это временно?
Нет, сердце держится своих указателей, а ветер студит руки. Странно, раньше, ведь, они у меня никогда не мерзли. Раньше — какое-то ностальгическое слово.
Машина требует внимания, и мы меняем какую-то мелкую деталь, грея руки в остывающем капоте. В сущности, это почти живое тепло, да и важно ли это? Запах бензина, ковер жухлой листвы под ногами, неизбежное масло на руках. Не знаю почему, но в детстве слово «капот» чётко ассоциировалось со словом «копаться»…
И уже вечером, возвращаясь улицами чужого города в чужую квартиру, где своего — только то, что одето и обуто, хочется, не копаясь в причинах и следствиях, надеяться на лучшее.
