Плата за мир: Возрождение

Девятая глава повести «Плата за мир». Чудеса продолжаются. Предыдущую главу читайте здесь.

Глава 9. Возрождение

— Как это, двадцать дней? Мало же…

— Немного, но вполне достаточно, Никита. Человек, ведь, живёт столько, сколько помнят о нём и о его делах. Информация не имеет знака, мы сами её эмоциями раскрашиваем. Поэтому если ждать окончания жизни, то такая новость на приговор похожа, а если не лениться и подумать — времени ещё хватит на много дел.

— Всё-равно, грустно как-то. Неужели помочь ничем нельзя?

— Ткань мироздания подлатать? Всё наступает в своё время, а человеку дано выбирать путь, на котором уже уготованы те или иные свершения. Это не новость, но многие забывают, что мало выбрать направление, надо ещё и двигаться без остановок.
Каждый из нас, поздно или рано, осознаёт, что достиг меньше того, к чему стремился, и выходов из этого положения два: ускориться или удовольствоваться достигнутым. Я уже совершил почти всё, что хотел; но ты, действительно, можешь мне помочь.

Позаботься об Иванке, будь ей хорошим мужем и ответственным отцом вашим детям.

— Постараюсь. Слово не дам, но очень постараюсь.

— Вот и хорошо. А теперь о насущном: оставайся здесь, у меня. После того, как я сегодня улажу некоторые формальности, можем приступить непосредственно к твоему обучению.

— В смысле?

— В прямом. Считай это курсами повышения квалификации или систематизации знаний, как тебе удобно. Денег мне не надо, припасов тут надолго хватит, а если ты, по прошествии этого времени, добьёшься того, за чем приехал, то выиграют все: я, ты и Иванка.

— А Вы то в чём выиграете? Что Вам с того?

— Возрождение. Обретая ученика, учитель получает возможность передать не только свои знания, но и мироощущение в целом. Вкладывая в процесс обучения свою душу, он сеет свои мысли, из которых вырастут поступки человека следующего поколения. То есть, дела учителя продолжатся и после его ухода. Разве это не называется возрождением?

— Ну, если в этом смысле толковать — то, пожалуй…

— Так ты остаёшься?

— Остаюсь.

— Лады. Тогда давай прогуляемся по окрестностям. Тебе мой “теремок” приглянулся?

— А что, заметно?

— Да ты же с него, как с Иванки, глаз не сводишь. Вот сейчас, сколько мы беседовали, ты всё время повернуться да посмотреть норовил… Хотелось бы насовсем остаться здесь?

— Пожалуй, может когда-нибудь построю и свой наподобие…

— Пройдёмся вокруг, посмотришь поближе. Есть на что, тут сюрприз на сюрпризе, а там поглядим, вдруг и строить не придётся.

— Как так?

— Заинтересовал? Хорошо, давай с истории этого дома начнём…

Еще в далёкие советские времена в наших краях были хорошие охотничьи угодья, а зная страсть некоторых личностей из партийного руководства к охоте, организовали тут заказник. К территории полагается егерь, а поскольку жить и работать ему здесь, на заимке лесной, да ещё и гостей именитых привечать надо где-то — нужен домик егерский.

Стали думать-рядить, что построить: большой дом в обслуживании дорогим выходит, да и заимку с дороги видно, а простых работяг дразнить барскими замашками в открытую опасались; в маленьком с комфортом дорогие гости не поместятся, которые в сезон чуть ли не каждый день охотиться наведывались. И попутных вопросов горсть немалая набежала: куда на время охоты машины девать, чтобы заимка в стоянку не превращалась; как запасы на зиму хранить, когда в лесу зверья воровитого пропасть? Да и егерю когда-то отдохнуть надо бывает. Поди реши.

И, ведь, решили. Проект на то время был, мягко говоря, революционный. Во-первых — местного автора, то есть недорогой; во-вторых проработанный с удивительным вниманием к мелочам, а в-третьих — гармоничный с ландшафтом настолько, что через пару лет и следов от строительства не осталось, будто вырос дом, как гриб на лесной прогалине.

Стройка оказалась совсем недешёвой, зато результат получился прочным и экономичным. Автору проекта торжественно пожали руку и досыта накормили обещаниями; макет дома целый год показывали на московской выставке достижений, как пример автономной застройки, да только у обыкновенных трудяг даже “отредактированная” смета в голове не укладывалась. А потом чертежи в спецхран упрятали и, похоже, совсем забыли, что почём.

— Погодите, а что ж тут такого революционного-то?

— Как ты думаешь, сколько дому лет?

— По внешнему виду — пятнадцать-двадцать, ну, может чуть больше.

— Построили его в 1966 году. С тех пор и стоит без капитального ремонта.

— Ого, так это полвека уже.

— Это только видимая часть чудес. Деревянная черепица крыши и наружная часть брёвен пропитана спецсоставом: им ни жук, ни гниль, ни огонь нипочём. Оттого и трещин характерных для деревянных домов нет. Хотя, во многом это еще и формой маскируется.

Действительно, с любого ракурса постройка казалась настолько диковинной, что материал угадывался далеко не с первого раза. Брёвна гладкостью и отсутствием продольных трещин больше походили на облицовку сайдингом “под дерево”, и, только после вдумчивого рассматривания, становилась заметна классическая перевязь “в чашу”.

— Ни одно окно в доме не открывается. Да и ни к чему это, воздуха хватает.

— А откуда воздух, если сквозняков нет?

— Это ещё не самый интересный вопрос, приглядись повнимательнее. Где печная труба?

— Точно, трубы не хватает. Погодите, так, ведь, печки дома тоже нет. Только газовая на кухне.

— Вот, поэтому дом казённые оценщики и определили, как летний. Дача, почти что… С учётом амортизации ему цену выставили вполне подъёмную — вот так я сюда и переехал. Теперь мой дом уже полностью приватизирован, с небольшим участком леса для подворья, и со всеми постройками.

— С какими постройками? Нет же ничего?

— Пойдём, покажу…

Сбоку от егерского домика к бетонке вилась просёлочная дорога, неторопливо спускаясь по отлогому склону, заросшему кустарником. Мироныч вышел на просёлок и, пройдя метров тридцать неожиданно исчез из виду, круто повернув с дороги вправо.

Дойдя до пышного боярышника, я увидел его стоящим перед входом в подземное строение, больше всего напоминающее бункер или боковой выход из шахты. Перед аккуратными широкими воротами от просёлка была насыпана подушка гравия, серого, без единой травинки.

— Вот тут и начинается невидимая часть дома.

— То есть как? Мы же в сторону ушли, даже крыши не видно.

Вместо ответа Мироныч несколько раз щёлкнул замком и открыл створки ворот. Под потолком арочного бетонного свода вспыхнула цепочка светильников, по дуге плавно уходивших вглубь и к дому.

— Идём, таймер скоро свет выключит.

— А что это за трубы по стенам? Плотно уложены, как в радиаторе…

— И назначение похоже. Слышал что-нибудь про тепловой насос?

— Нет. Это как?

— Ну, если совсем просто, то подземный кондиционер. На глубине двух-трёх метров температура всегда положительная и меняется в небольшом диапазоне, поэтому зимой теплее, а летом прохладнее, чем на поверхности. Если соответствующий теплообмен с жильём наладить…

— …то и отопление, и охлаждение в доме не нужно будет делать. Классная идея!

— Здесь видна только малая часть труб, остальные вглубь земли закопаны по периметру участка. Как забор, только не вверх, а вниз. Внутри вода, которую гоняет насос, а нагрев или охлаждение воздуха происходит в колодце по центру дома, который решеткой сверху закрыт.

— А как трубы не испортились-то за полвека?

— Нержавейка. В те времена такое могли себе позволить. А ещё вода химически очищена, чтобы изнутри стенки труб осадком не зарастали и насос не портился. Кстати, автоматика насоса требует замены. Может посмотришь?

— У меня что, и это на лбу написано?

Мироныч прищурился, улыбнулся и промолчал.

Автоматика, как и ожидалось, была полувековой давности: релейная, массивная и достаточно прожорливая по питанию, хотя очень уместная в антураже подземного тоннеля в целом. Вмонтированная в стену откидная панель как-то очень гармонировала с бетонными сводами, пакетами труб и даже большой гаражной дверью, над которой горел последний в цепочке светильник, почему-то не погасший вместе со всеми.

— Это можно заменить на гораздо более современный и экономичный аппарат, но вид портить не хочется. Это же настоящий стимпанк! Все эти старые рубильники, лампочки, переключатели…

— Не хочешь, не порти, внутри за панелью места хватит.

— Тогда так: блок управления установим за панель, сигнализацию оставим ту,что есть, а реле просто обесточим, чтобы не жрали лишнего, и пусть дизайн создают…

— О, да в тебе хозяин проснулся, — рассмеялся Мироныч. — Когда за запчастями поедешь?

— Когда попутку поймаю, — нахохлился я.

— Зачем тебе попутка? На своих двух колёсах быстрее, верно же?

— Ну, верно… только мои колёса в городе на свалке.

Мироныч подошёл к гаражным воротам, взялся за ручку и потянул вверх:

— Ты сюда за остальным приехал, как я и говорил, так что принимай во владение.

С негромким стальным гулом ролики дверей подались вверх, по периметру помещения с жужжанием зажглись люминисцентные лампы, и моя нижняя челюсть окончательно отвисла…

В середине пустого гаража на несколько машин стоял новенький мотоцикл Honda Shadow с моим шлемом на руле.

— Стоп, вот с этого момента вообще какой-то сюрреализм… Новый мотоцикл, допустим, но шлем откуда? Я свой помню хорошо, он на мне лопнул, когда я на обочину вильнул и в отбойник врезался. Откуда шлем-то здесь?

Мироныч, видя моё замешательство, расхохотался:

— Никита, успокойся. Это не твой, просто похожий. Бывают же совпадения?

— Что-то я, в последнее время, слабо верю в совпадения. Нашлось же объяснение тому, зачем я сюда приехал, значит должно быть и этому объяснение.

— Рискую авторитетом наставника, но объяснить откуда здесь шлем, похожий на твой, я не могу. Давай лучше расскажу про себя, а заодно и историю того, прошлого мотоцикла…

— Если можно…

Я своих родителей не знаю, после детдома в технаре на многостаночника выучился и сюда, на строящийся завод по распределению токарем попал. В те времена часто так делали — специалистов нагоняли сначала на постройку завода, а затем и работать на нём оставляли.

Посёлок, а тогда просто хутор в три десятка дворов, сам видишь, удобно расположен для подвоза-вывоза; да и в городе от большого завода грязи поменьше, потому и решили здесь город-спутник со временем сделать.
Как видишь, много чего успели: котельную запустили, больницу построили, детский сад, школу, почту, автобазу, железную дорогу подтянули. Когда я сюда приехал, уже многоквартирных домов понаваяли… Всё хорошо, только завод к сроку не запустили — перестройка грохнула.

Народ, которому было куда деваться, обратно лыжи навострил, а я кому нужен? Военкому, разве что — меня и призвали во флот, как только закончилась броня молодого специалиста. И потарахтел я на поезде к Тихому океану на катер пограничный.
Город, где я служил, с большим международным портом, груза много идёт, нами таможню “усилили”. Там история одна и случилась…

Бизнесом в то время пробовали заниматься все, но кто каким — как повезло. Так вот, однажды в порту груз на наркотики проверяли, и, при досмотре контейнеров, в подержанных мотоциклах нашли пакеты с наркотиками по бензобакам расфасованные. Полтонны чистого веса. А хозяевами контейнера оказались родственники секретаря горкома. Им “на ходу” путёвки и накладные как-то так поправили, что виноватым оказался другой мужик, который тоже мотоциклами занимался.

В курсе его невиновности были несколько человек, а вот помочь напуганному мужику один я вызвался. Моим товарищам по службе, которые тоже показания дать могли, настоящие виновные или большими барышами голову заморочили, или угрозами. Я по тому делу свидетелем пошёл, чтобы человек за чужой грех не пострадал. А он, после моего дембеля, продал мне за символическую сумму тот самый “четырёхсотый” Honda Steed. И надпись на бензобаке сделал, чтобы я его добрым словом помнил. Вот и вся история байка, на котором ты гонял.
Этот мот я у него летом купил, неделю назад привезли, Иванка ещё не видела. Шлем, кстати, в комплекте был.

— Удачно это я приехал, “за остальным”. До сих пор не верится…

— Ну, так ты садишься в седло или нет? Время дорого, магазин, в который ты собирался, скоро на перерыв закроют…

Мы вместе с Миронычем обошли мотоцикл по кругу, проверили жидкости, цепь и давление в колёсах, после чего он вложил в мою руку ключ от гаража и сказал:

— Заводи коня, знакомьтесь и обкатывайтесь, а через час я жду тебя дома. Осталось ещё одно дело.

Щелчок тумблера, чириканье электростартера — и мотоцикл ожил, довольно урча и ровно пощелкивая движком на холостом ходу. Сняв с подножки я попробовал его в руках: байк оказался тяжелее предшественника, но на весу был вполне предсказуемым. Сцепление, передача, плавный подвод газа — и я уже еду по дуге из подземного гаража наружу, к свету в конце тоннеля.

Этот день действительно сулил возрождение. Моё возрождение.

Глава 10: Наследник